Ф.В. Сычков

В 1892 году я приехал в Петербург учиться живописи. До этого я почти самоучкой рисовал, и потребность к изобразительному искусству во мне росла неотступно.

Еще в сельской школе мои работы заметил учитель рисования. Увидев меня однажды в классе за срисовыванием гравюры из книги, он похвалил меня и после этого всегда оказывал посильную помощь: приносил интересные репродукции из журналов и книг, давал краски, бумагу. Я научился неплохо копировать.

Мне очень хотелось стать иконописцем. Для этого подвернулся случай. Меня взял к себе в помощники один заезжий иконописец из городка Петровска Саратовской губернии. У него я впервые познакомился с масляными красками. Научился писать иконы. Но этого мне было мало, и я стал пробовать писать красками с натуры. Рисовал также карандашом портреты своих друзей и легко добивался сходства.

Случайно мои работы увидел местный помещик генерал Арапов. Он пригласил меня к себе и спросил, могу ли я написать его портрет. Не задумываясь, я согласился и за три сеанса написал почти законченный поясной портрет в натуральную величину. Портрет всем очень понравился. Генерал обещал мне помочь учиться, и вот однажды с его конюхом и восемью лошадьми в вагоне меня отправили в качестве проводника в столицу.

Я поступил учиться в Школу Общества поощрения художеств. Через неделю ко мне в подвал, где я жил вместе с конюхом и кучерами, явился генеральский лакей. Он объявил, что мне было наказано явиться к генералу.

В назначенный час меня ввели в генеральскую гостиную. Я был поражен роскошью обстановки, но еще больше смутился, увидев свой портрет генерала. Его рассматривал мужчина с темными длинными волосами и небольшой бородкой. Это был, как оказалось, И.Е. Репин, которого генерал пригласил к себе, чтобы узнать, действительно ли у меня есть талант, в чем он, очевидно, сомневался.

Вполне естественно было мое большое волнение, когда я узнал, кто стоит перед моим портретом. Репин посмотрел на меня и, обратившись к генералу, заявил, что, конечно, я должен посещать школу. А главное, что он мне посоветовал, — это развить в себе общую культуру, больше читать, ходить в музеи и т. д. В этом, продолжал он, мне следовало помочь, а дальнейшее будет видно. Репин приветливо кивнул мне головой, будто давая знать, что беседа окончена.

Прошло три года. Я окончил Школу Общества поощрения художеств. Настало время держать экзамен в Академию художеств. Помню, на экзамене я писал этюд с полуобнаженного натурщика-старика. Вдруг в зал входит Репин. Я почти окончил свою работу, но все еще продолжал кое-что поправлять. Подошел Репин: «А, вы, — сказал он, — я вас помню. Ну, ну, посмотрим, что вы сделали». Он внимательно осмотрел мой этюд и сказал: «Что ж, неплохо, продолжайте в том же духе. Только у вас почему-то все сделано как-то одним приемом: и тело, и драпировка, и фон. Если, например, складки драпировки оставить так, как получилось у вас, то тело нужно писать иначе: мягко, чтобы оно чувствовалось. Фон же у вас очень лезет вперед. Надо делать так, чтобы чувствовался воздух».

Это был первый совет, услышанный мною от Репина. Он остался в моей памяти на всю жизнь. Я пользуюсь им при всякой моей работе в течение всей моей художественной жизни.

Экзамен в Академию я выдержал. Начались классные занятия. Репин нередко посещал этюдные классы. Однажды он подошел ко мне, взглянул на этюд и сказал: «Хорошо. Но что это у вас за пятно?» Я ответил, что мне такими кажутся светящиеся места на теле. Он возразил: «Нет, этих пятен на теле не может быть. Тело — матовое. Посмотрите внимательно на всю фигуру, таких пятен вы не увидите».

По уходе маститого учителя я присмотрелся и действительно убедился в своей фальши. Я исправил работу.

Когда пришло время выбирать мастерскую профессора-руководителя, я обратился к Илье Ефимовичу, изъявив свое желание учиться у него. Он ответил, что в настоящее время его мастерская очень переполнена — негде даже стать. Однако тут же добавил: «Вот что, Сычков, я вам окончательно не отказываю, но придется вам некоторое время подождать, так, примерно, полтора-два месяца. Вот кое-кто из моих учеников выйдет на конкурс, тогда места будут свободны. А пока советую вам поработать у Николая Дмитриевича Кузнецова».

Так мне пришлось и поступить. Я учился в мастерской Кузнецова, к которому привык и потом решил не расставаться. За год перед выходом на конкурс я занимался также у П.О. Ковалевского. У него было интересно писать и изучать животных.

Несмотря на то, что фактически я никогда непосредственно не учился у Репина, я часто пользовался его советами. Не раз я заходил к нему показать свои работы и каждый раз получал ценные указания.

Однажды я получил заказ выполнить копию портрета Николая II работы Репина. Оригинал находился в залах Академии, мне надо было получить разрешение автора. Я обратился к Илье Ефимовичу. Он тут же взял клочок бумаги и написал несколько слов хранителю музея А.П. Соколову. Тот прочитал записку и, возвращая мне, сказал: «Возьмите себе на память о Репине». Так эту записку я храню до сих пор как дорогую реликвию¹.

В Академии художеств устраивались ежегодные отчетные ученические выставки. Я не раз участвовал в них своими летними этюдами. Помню, на одном из них были изображены деревенские ребятишки, сидящие на бревнах.

Пришел Репин. Обходя залы, как всегда, еще до официального открытия выставки, он подошел к моим работам. Посмотрел на них и сказал: «Что-то Сычков нынче не в ту сторону гнет. За эту картину его следует побранить как следует, чтоб впредь так не писал. А ведь он может хорошо писать».

Однажды я принес в мастерскую Репина несколько своих работ, в том числе портрет моей матери. Я ждал, что Илья Ефимович меня похвалит, так как мне казалось, что я поработал недурно. Репин посмотрел внимательно на мою работу и сказал: «Сидящая фигура у вас без ног. Посмотрите, вместо ног у вас на табурете как будто поставлен еще один табурет, на котором лежит платье». Только позднее я все это увидел воочию, а тогда не совсем понял, обиделся.

В 1906 году я написал картину «Возвращение с ярмарки». Композиция очень сложная, много человеческих фигур, все в движении, и размер холста был велик — три с половиной на два метра. За эту картину мне присудили первую премию Всероссийского конкурса Общества поощрения художеств. Картина экспонировалась на весенней выставке в залах Академии художеств. Накануне открытия выставки многие из нас, ее участников, работали в выставочных залах, поправляя свои работы. Моя картина была повешена на первом щите от двери, ведущей из конференц-зала.

Неожиданно распахнулась дверь, и вошли маститые художники во главе с Репиным. Вся процессия направилась ко мне. Ну, думаю, что-то скажет Репин. Подошли, остановились; один из художников, Бровар, вдруг, обращаясь к Репину, говорит: «Вот, Илья Ефимович, за эту картину Сычков получил первую премию». Репин ответил, глядя на меня: «Видишь, какой: получил премию и все еще работает».

Примечания

Воспоминания написаны для настоящего сборника.

Федот Васильевич Сычков (1870—1958) — художник-жанрист. Народный художник Мордовской АССР. Учился в Академии художеств в 1895—1900 годах. Получил звание художника за картину «Письмо с войны».

1. Приводим текст записки, сохранившейся в архиве Ф. Сычкова:

«Многоуважаемый Александр Петрович.

Г. Сычков желает скопировать порт[рет] Государя моей работы. Портрет копируют в залах, и я ничего не имею против его копирования. Сычков хороший живописец.

Ваш И. Репин».