Валентин Александрович Серов Иван Иванович Шишкин Исаак Ильич Левитан Виктор Михайлович Васнецов Илья Ефимович Репин Алексей Кондратьевич Саврасов Василий Дмитриевич Поленов Василий Иванович Суриков Архип Иванович Куинджи Иван Николаевич Крамской Василий Григорьевич Перов Николай Николаевич Ге
 
Главная страница История ТПХВ Фотографии Книги Ссылки Статьи Художники:
Ге Н. Н.
Васнецов В. М.
Касаткин Н.А.
Крамской И. Н.
Куинджи А. И.
Левитан И. И.
Малютин С. В.
Мясоедов Г. Г.
Неврев Н. В.
Нестеров М. В.
Остроухов И. С.
Перов В. Г.
Петровичев П. И.
Поленов В. Д.
Похитонов И. П.
Прянишников И. М.
Репин И. Е.
Рябушкин А. П.
Савицкий К. А.
Саврасов А. К.
Серов В. А.
Степанов А. С.
Суриков В. И.
Туржанский Л. В.
Шишкин И. И.
Якоби В. И.
Ярошенко Н. А.

Актер

Как не хотелось моим родителям, чтобы я стал художником! Примеры, что были у них на глазах, пугали их. Два-три таких "художника" были у нас в Уфе, и вид их не радовал глаз родительских... Народ был не солидный, что говорить! А тут еще этот Павел Тимофеевич Беляков!.. Подумать только - сын степенных родителей, и вот, порадуйтесь на него!.. И я помню Беляковых: их лавка была по Гостиному ряду - крайняя. "Дело" было большое, торговали Беляковы "бакалеей". Старик Беляков, Тимофей Терентьевич, бывало, целыми днями "дулся в шашки" с соседями. Короткий, коренастый, зимой и летом в высоком картузе, из-под которого вились крупные седые кудри, с окладистой белой бородой, в донельзя замасленном архалуке, он звонким тенорком покрикивал на "молодцов". Дело же вел старший сын, Александр; младший, Павел, был человек "с фантазией", и плоха была надежда у старика на Павла. Оно так и вышло: как-то проснулись уфимцы, и первую новость, что принесли хозяйки с базара, была та, что Павел Тимофеевич пропал; искали его везде, в часть заявили, а его нет как нет. С месяц посудачили уфимцы о беляковской беде, потом стали забывать, а там пришла весть - объявился наш Павел Тимофеевич, прислал родителям письмо, просил прощения, писал, что определился послушником, просил благословения. Старики поохали, погоревали и все свалили на "волю божию" и сыну благословение послали.

Все поуспокоились, стали опять жить-поживать, старик опять стал "дуться в шашки". Время от времени, от "монаха", как прозвали Павла Тимофеевича уфимцы, доходили вести: ничего, подвизается, смиряет грешную плоть, ну и прочее... Прошло так с годок, хлоп, опять беда! Старик Беляков узнал, что наш "монах" из монастыря убег, куда - неведомо; опять загоревали, заскучали старики, и года не прошло, как на грех - пришли новые вести: "монах" объявился где-то в Астрахани, в актеры поступил. Ну, тут не стерпел Тимофей Терентьевич, его хватила "кондрашка". Похоронили старика, помянули, как следует, по обычаю отцов-дедов. "Дело" перешло в руки старшего - Александра, и дело из рук у него не валилось, машина заработала без перебоя. Кое-когда доходили до Уфы слухи, что "монах" играет то там, то сям, где-то по сибирским городам...

Пришла Нижегородская ярмарка, потянулись купцы и из нашего города. Известное дело, надоело сидеть за самоваром, с толстыми, сытыми женами, захотелось на волю, на людей взглянуть, ну и себя показать, погулять на ярмарке, послоняться "на музыке" под Главным домом, побывать там, у разных "Барбатенок"1, "арфянок" послушать и тому подобное... Днем дела делают, ходят "по рядам", товары закупают, а придет вечер, падет ночь на землю, тут уж ничего не поделаешь, как с цепи сорвутся, закатятся в Кунавино, на "самокаты" до самого рассвета. Так-то бывало и с нашими уфимцами, куда-куда не занесет их "нелегкая". И надо было случиться гак, что спьяна попали они не в то место, куда метили, промахнулись: вместо "Барбатенко" - угодили в театр... Ну, что делать, надо терпеть. Сели. Один купил афишку, смотрит в нее и глазам не вериг: в самом конце написано, что такую-то роль исполнит... Кто? .. Как вы думаете? .. Наш "монах", еще этого недоставало!.. Скоро пришел и ярмарке конец, поехали наши купцы домой, рассказали, что и как, каких товаров накупили, кого видели, и что больше всего раззадорило уфимцев, это то, что купцы видели въявь "монаха", Павла Тимофеевича Белякова.

Родительница его к тому времени померла, а брат россказням так и не поверил.

Прошел еще год, наступило лето, на заборах нашего города появились большие розовые и голубые афиши: "Анонс". Уфимскую публику извещали^ что такого-то числа приезжает в город труппа под управлением известного артиста Хотева-Самойлова; дальше объявляется репертуар - от трагедии Шекспира до "Прекрасной Елены" включительно, еще дальше перечисляется состав труппы и между актерами, в конце, значится имя нашего Павла Тимофеевича Белякова... Кончалась афиша декоратором, суфлером, "париками" и прочей театральной мелкотой. Заволновалась Уфа, купцы позабыли о барышах, приказчики временно перестали таскать из хозяйских касс "выручку", лавочные мальчишки меньше дрались. Все ожидали "развития событий"; и они не заставили себя ждать: из номеров Попова сломя голову прибежал в Гостиный двор номерной, оповещая по дороге: "Приехал, приехал, сам видел!.."

На другой день с утра в городе появились новые афиши; они гласили, что "для открытия сезона" приехавшей из Казани труппой под управлением известного артиста Хотева-Самойлова в Летнем театре Блохина представлена будет "мелодрама" такая-то, перечислялись действующие лица и исполнители и опять и конце было сказано, что роль "слуги" исполнит П. Т. Беляков...

Жадно читались афиши, но уфимцам не нравилось, что имя их земляка стояло последним. Люди бывалые, знающие, что театральная жизнь "полна интриг", говорили в раздумье, что слуг играл и Мочалов, играл их и великий Мартынов, дело в том, как играть... Билеты на первое представление были все проданы. "Гостиный двор" забрался в театр спозаранку. Представление началось. По ходу пьесы страсти развивались с неумолимой последовательностью, "рок" совершал свой "круг", и лишь в конце пьесы появился "слуга" с зажженным фонарем в руке; бедный малый не знал, куда деть фонарь, куда деть самого себя, роль была без слов... и слуга, "простояв свою вахту", скрылся за опустившимся занавесом. Для всех было ясно, что ни о Мочалове, ни о Мартынове здесь не могло быть и речи.

Уфимцы, оскорбленные в своих патриотических чувствах, молча разошлись. Тяжелее всех пережил случившееся "Гостиный двор". Труппа Хотева-Самойлова, проиграв "летний сезон", перекочевала в Пермь. Карьера Павла Тимофеевича Белякова была для уфимцев кончена постыдно и навсегда. Имя его в историю театра не попало.

Теперь вы сами видите, почему будущность художника мало улыбалась моим родителям.

Примечания

Печатается по тексту книги "Давние дни", стр. 107-109.

1. Имеется в виду нижегородский трактир Барбатенко, где выступал женский хор.

Предыдущая страница К оглавлению Следующая страница

 
 
В осеннем лесу
М. В. Нестеров В осеннем лесу
Отцы-пустынники и жены непорочны
М. В. Нестеров Отцы-пустынники и жены непорочны, 1932
Портрет Е.П. Нестеровой - жены художника
М. В. Нестеров Портрет Е.П. Нестеровой - жены художника, 1905
Русский воин. Святой князь Михаил
М. В. Нестеров Русский воин. Святой князь Михаил
Старец - раб Божий
М. В. Нестеров Старец - раб Божий
© 2024 «Товарищество передвижных художественных выставок»