Валентин Александрович Серов Иван Иванович Шишкин Исаак Ильич Левитан Виктор Михайлович Васнецов Илья Ефимович Репин Алексей Кондратьевич Саврасов Василий Дмитриевич Поленов Василий Иванович Суриков Архип Иванович Куинджи Иван Николаевич Крамской Василий Григорьевич Перов Николай Николаевич Ге
 
Главная страница История ТПХВ Фотографии Книги Ссылки Статьи Художники:
Ге Н. Н.
Васнецов В. М.
Касаткин Н.А.
Крамской И. Н.
Куинджи А. И.
Левитан И. И.
Малютин С. В.
Мясоедов Г. Г.
Неврев Н. В.
Нестеров М. В.
Остроухов И. С.
Перов В. Г.
Петровичев П. И.
Поленов В. Д.
Похитонов И. П.
Прянишников И. М.
Репин И. Е.
Рябушкин А. П.
Савицкий К. А.
Саврасов А. К.
Серов В. А.
Степанов А. С.
Суриков В. И.
Туржанский Л. В.
Шишкин И. И.
Якоби В. И.
Ярошенко Н. А.

«После Игорева побоища»

С большим воодушевлением и верою в свои силы Виктор Васнецов приступил в 1878 году к композиции, задуманной еще в Петербурге, которую он назвал «После побоища Игоря Святославовича с половцами».

Тема этой картины была навеяна великим произведением древнерусской героической поэзии, «Словом о полку Игореве». А «Слово» повествует о том, как отважный удельный князь Игорь Святославович, в 1185 году, в союзе с братом своим и сыном, выступил походом против кочевников-половцев, разорявших русскую землю.

«...А такого боя не слышано:
от раннего утра и до вечера,
от вечера до света
летят стрелы каленые,
сабли о шеломы гремят,
копия трещат булатные,
в поле незнаемом,
среди земли половецкой...

Но князь Игорь не сумел заручиться подкреплением и после трехдневной сечи потерпел поражение в неравной борьбе с врагами.

«Бились так день,
бились другой,
а к полудню на третий день —
пали знамена игоревы...
И вина кровавого тут недостало;
тут и пир докончили
храбрые русичи:
сватов напоили,
а сами полегли
за землю русскую».

Когда в Петербурге художник делал наброски и эскиз к картине, он стремился поведать о ярости битвы, передать тревожную атмосферу сражения. Казалось, слышится звон оружия и стоны раненых.

Но в Москве Виктор Михайлович снова и снова вчитывался в строки безыменного автора «Слова», воспевавшего величавые и: трагические подвиги Игоревой дружины, проникался настроением сказания и постепенно пришел к новому решению картины.

Вглядимся в это замечательное полотно.

Перед нами расстилается бескрайняя южнорусская степь. Ночь спустилась над бранным полем, и багровая, будто окрашенная кровью, луна восходит из-за сумрачной мглы, освещая доблестных богатырей, положивших жизнь за русскую землю.

«Разлилась тоска по русской земле»...

Большую роль в картине играют романтические элементы: орлы, сцепившиеся в воздухе, луна, облака. Всё это соответствовало эмоционально-романтической окраске «Слова».

Спокойны и торжественны позы павших воинов.

Даже смерть не властна над ними и не может исказить их гордого, мужественного облика. Кажется, что не погибли они, а спят; спят, как засыпали по народным преданьям витязи, чтобы в трудный час снова встать на защиту Родины.

Вот слева, широко разметав руки, лежит могучий ростом и силою богатырь. Дорого же Досталась половцам победа над ним! Он пал в жаркой рукопашной схватке, так и не сомкнув глаз. Даже после смерти его вид устрашает врагов. «Глаза его и губы глубокие думы наводят на душу, — писал Васнецову П.П. Чистяков, — я насквозь вижу этого человека; я его знал и живым: и ветер не смеет колыхнуть его платья полой. Он и умирая-то встать хотел и глядел далеким туманным взглядом, да и теперь глядит...»

Справа, в глубине картины, видна фигура одетого в шлем и кольчугу бородатого воина, который подмял под себя сраженного половца.

Прямо перед зрителем тихо замер, выпустив из рук боевую секиру, простоволосый юноша, пронзенный в грудь стрелой. Он словно прилег отдохнуть на пышный ковер степной травы с нежноголубыми васильками, сиреневыми колокольчиками, белыми ромашками. На нем красивый узорчатый кафтан, сафьяновые сапожки. Не верится, что жизнь для него кончена — он почти мальчик, — и с лица его еще не сошло выражение задумчивой мечтательности.

Легкий ветер разметал его кудри и колеблет полевые цветы вокруг.

«Никнет трава от жалости,
а дерево с кручиною
к земле приклонилось».

В противоположность русичам — половцы изображены в сведенных предсмертной судорогой беспокойных позах. Головы их запрокинуты, лица искажены. Уткнувшиеся в землю, бритоголовые полуголые фигуры кочевников олицетворяют дикую, злобную силу.

Тишина летней ночи нарушается только криком орлов-стервятников, которые бьются из-за добычи над телами убитых...

Перейдя к былинно-сказочным темам, Васнецов заметно изменил свою творческую манеру. Вместо маленьких картин он стал делать большие, монументальные холсты, где фигуры порою превышают человеческий рост. Композиция становится строже и проще, характер живописи шире и обобщеннее. Меняется колорит картины: на смену серо-коричневой гамме ранних работ приходят звучные, но вместе с тем сдержанные желтые, голубые, красные и серо-зеленые тона.

Большое внимание художник уделяет изображению нарядной древнерусской одежды, орнаментированного оружия и доспехов. Тут легко было сбиться на внешние эффекты, как это делали многие в подобных случаях, загрузить картину бутафорией, превратить ее в археологический музей, создать вещь, подобную репинскому полотну «Садко на дне морском», которое он писал в Париже, изучая в аквариуме морские звезды и пузыри воздуха в воде. Не случайно Репин был так неудовлетворен этой картиной — детали затмили целое, многословность лишила ее ясности мысли. И тысячу раз был прав мудрый Павел Петрович Чистяков, сказав: «В картине не цвет воды задает тон, а веяние, впечатление от былины задать должно тон воде и всему; вода тут ни при чем: цвет и густота воды бывают разные, а былина такая одна».

Всегда помня о том, что «былина должна задать тон», Васнецов не увлекался излишне деталями, в частности орнаментикой; он использовал ее очень тактично и обдуманно.

Счастливо избежал Васнецов и другой крайности: он мог увлечься цветом, пятном и превратить картину в декоративную условность, как это делали позднее художники-декаденты, и тогда бы затмился образ его героев, характер человека, который является центром внимания художника. Но в том-то и заключается достоинство и талантливость произведений Виктора Васнецова, что он сумел с исключительным чутьем определить меру «были и фантазии» и прежде всего исходил из натуры, из реальных наблюдений.

Только вся предшествующая глубокая работа по созданию характера конкретных живых людей — своих современников, с их радостями и горестями, слабостями и мечтами; только высокий дар обобщения дал возможность Виктору Васнецову так удачно решить стоявшую перед ним проблему воссоздания образов былинного народного творчества.

Когда в 1880 году картина появилась в Петербурге на 8-й Передвижной выставке, раздались голоса, упрекавшие художника в недостаточно достоверном изображении жестокого побоища. Не все поняли тогда, что Васнецов совсем не ставил себе целью передачу исторического события в смысле точности обстановки, места и времени. Это не батальная сцена, это не историческая картина, какою мыслил ее себе Суриков, работая над «Казнью стрельцов», «Покорением Сибири» или «Боярыней Морозовой», это — воссоздание исторического прошлого таким, каким представлялось оно народу — овеянное сказанием, песней, былиной; каким сохранилось оно в благодарной народной памяти — опоэтизированное, эпически величавое, проникнутое радостной верой в победу правого дела.

Следует сказать, что близкие друзья Виктора Михайловича, а также значительная часть публики, посетившей выставку, поняли и высоко оценили «После побоища». «Для меня — это необыкновенно замечательная, новая и глубоко поэтическая вещь. Таких еще не было в русской школе», — восхищался Репин.

Особенно поддержало Васнецова письмо П.П. Чистякова, мнением которого он очень дорожил. «Вы, благороднейший Виктор Михайлович, поэт-художник, — писал старый учитель. — Таким далеким, таким грандиозным, по-своему самобытным русским духом пахнуло на меня, что я позавидовал Вам... Вы русский по духу, по смыслу родной для меня. Спасибо, душевное Вам спасибо».

Эти отзывы утвердили Васнецова в сознании, что он идет правильным путем, что новые его работы нужны и понятны людям.

Картина «После побоища», в которой поэтически воплощены лучшие чувства русского народа, его патриотизм, самоотверженность, готовность отдать жизнь за Родину, завоевала художнику широкую известность.

Предыдущая страница К оглавлению Следующая страница

 
 

В. М. Васнецов Аленушка, 1881

В. М. Васнецов Богатыри, 1898

В. М. Васнецов После побоища Игоря Святославовича с половцами, 1880

В. М. Васнецов Бог Саваоф, 1885-1896

В. М. Васнецов Богоматерь с младенцем, 1914
© 2024 «Товарищество передвижных художественных выставок»