Валентин Александрович Серов Иван Иванович Шишкин Исаак Ильич Левитан Виктор Михайлович Васнецов Илья Ефимович Репин Алексей Кондратьевич Саврасов Василий Дмитриевич Поленов Василий Иванович Суриков Архип Иванович Куинджи Иван Николаевич Крамской Василий Григорьевич Перов Николай Николаевич Ге
 
Главная страница История ТПХВ Фотографии Книги Ссылки Статьи Художники:
Ге Н. Н.
Васнецов В. М.
Касаткин Н.А.
Крамской И. Н.
Куинджи А. И.
Левитан И. И.
Малютин С. В.
Мясоедов Г. Г.
Неврев Н. В.
Нестеров М. В.
Остроухов И. С.
Перов В. Г.
Петровичев П. И.
Поленов В. Д.
Похитонов И. П.
Прянишников И. М.
Репин И. Е.
Рябушкин А. П.
Савицкий К. А.
Саврасов А. К.
Серов В. А.
Степанов А. С.
Суриков В. И.
Туржанский Л. В.
Шишкин И. И.
Якоби В. И.
Ярошенко Н. А.

на правах рекламы

n-foto.ru

Введение

В предлагаемой работе автору хотелось продолжить изучение художественной жизни России конца XIX — начала XX века. Как и прежде, основным предметом анализа здесь была избрана сфера «диалога» между искусством и его современниками, сфера общественного бытования живописи и других видов пластического творчества. Главное внимание в книге сосредоточено на рубеже 1900—1910-х годов, то есть на периоде, непосредственно шедшем за эпохой, рассмотренной в двух предыдущих частях исследования1. Конечная хронологическая граница взятого отрезка времени — начало первой мировой войны — в значительной мере оказалась предопределенной спецификой изучаемого предмета. Разразившиеся летом 1914 года военные события не остановили тех глубоких социально-исторических процессов, которые происходили в России в предоктябрьское десятилетие. Однако по вполне понятным причинам они внесли решительные перемены в самые различные стороны русского культурного быта, вторгнувшись и в жизненные судьбы многих художников, и в хронику всей художественной жизни России2.

Изучаемый период являет исследователю необычайно сложное переплетение эстетических и социологических проблем. Поражение первой русской революции 1905—1907 годов породило глубокий кризис в духовной жизни России конца 1900-х годов. Кризис этот в полной мере испытала на себе и художественная культура тех лет. Более того, в известном смысле художественное сознание стало его средоточием, остро реагируя на болезненно-тревожное социальное самочувствие личности и подчас теряя главную опору своего существования — веру в человеческие ценности, в общественный идеал. Однако уже в самом начале 1910-х годов становятся явственными признаки нового революционного подъема — обстоятельство, на которое неоднократно обращал внимание В.И. Ленин, характеризуя складывающуюся в стране политическую ситуацию. Происходившие перемены в разной мере сказались и на тенденциях развития искусства и на событиях культурной хроники.

Таким образом, изучаемые годы отмечены существенным рубежом в историческом развитии России предоктябрьского десятилетия. Говоря об этом рубеже (последующие главы книги позволят показать конкретные формы его выявления в художественной жизни), памятуя о нем при характеристике духовного бытия эпохи, не надо вместе с тем превращать его лишь в резкую пограничную черту; одна из самых больших трудностей, стоящих перед исследователем русской культуры конца 1900-х — начала 1910-х годов, в том, вероятно, и состоит, чтобы раскрыть диалектические взаимосвязи между отдельными этапами, взаимосвязи, определявшиеся ведущими социально-историческими тенденциями эпохи.

Эти ведущие тенденции предоктябрьского десятилетия, как известно, непосредственно восходили к первой революции в России, ознаменовавшей начало нового исторического периода. В книгу включена глава, уже публиковавшаяся в предшествующей части исследования. Основная задача этой главы — показать этапное значение революционных событий 1905—1907 годов для общественно-художественного самосознания русского общества.

В культурной хронике рубежа 1900—1910-х годов легко обнаружить многие черты, роднящие ее с русской художественной жизнью рубежа двух столетий. Как и прежде, на первом плане оказывается усиленная выставочная деятельность различных объединений и группировок, теперь еще более многочисленных и еще более непримиримо друг к другу настроенных. Как и раньше, действительные причины этой взаимной неприязни совсем не всегда совпадали с теми, о которых в устной или печатной форме публично заявляли враждующие стороны, — ожесточенная словесная полемика подчас была лишь «шумовым фоном», скрывающим глубокие сложности и противоречия художественного процесса.

Художественные события рассматриваемого времени устанавливают его преемственную связь с предшествующим периодом и в более прямом смысле — в них, в этих событиях, прослеживается дальнейшая общественная и творческая судьба ряда крупнейших объединений, возникших на рубеже веков и продолжающих теперь прямо или косвенно сильно влиять на всю структуру художественной жизни России, на серьезную идейную борьбу в искусстве той поры. Развернувшаяся как раз в эти годы полемика вокруг выставок Союза русских художников, приведшая к серьезной перегруппировке творческих сил, — самый наглядный тому пример.

Изучаемому этапу были свойственны и важные отличительные особенности. Два ряда фактов в летописи художественной жизни тех лет должны быть отмечены здесь прежде всего. Первый из них документирует значительную общественную активизацию «левых» направлений в искусстве. Можно сказать даже решительнее: он свидетельствует о том, что именно в эти годы идет процесс оформления пластического «авангарда» (воспользуемся этим условным и позже возникшим словосочетанием за неимением более адекватного научного определения) не только в художественный, но и в социальный феномен эпохи. Выставки «левых» учащали темп и ритм художественной жизни. Но они же демонстративно нарушали ее традиционные формы, открыто превращая ее в арену полемически-наступательных общественных акций. Постоянная склонность представителей «авангарда» к громким словесным декларациям, к публичным манифестациям своего творческого кредо еще более усиливала специфическую окраску русского культурного быта тех лет.

Не менее последовательным и характерным для эпохи был и другой, с первого взгляда прямо противоположный по своему смыслу ряд фактов и событий, говоривших о повышенном внимании к историческому прошлому русской культуры, к художественным традициям, к завершенным формам пластического мышления и устоявшимся эстетическим идеалам. Количество выставок, специальных изданий, научных публикаций, отражавших именно эту сторону художественных пристрастий того времени, возможно, даже превосходило число соответствующих вещественных свидетельств «левого» движения в изобразительном творчестве. Подобные ретроспективные интересы тоже восходили к рубежу веков, к позиции журнала «Мир искусства», к «мирискусническим» увлечениям стариной. Однако в годы, о которых пойдет речь в книге, эти увлечения сильно трансформировались — от поэтического переживания прошедших эпох они все больше склонялись к стремлению воссоздать жизнепонимание исторического прошлого.

Обе эти тенденции в русской художественной жизни конца 1900-х — начала 1910-х годов — и та, что была связана с общественным самоопределением художественного «авангарда», и другая, воплощавшая собою иную ориентацию времени в культурном процессе, опирающуюся на прошлый исторический и духовный опыт России, — обе они, как мы увидим в дальнейшем, вполне отчетливо осознавались современниками в качестве характерных примет и социальной психологии и творческого сознания той поры. Для теперешнего исследователя главная проблема заключается поэтому совсем не в том, чтобы распознать их и констатировать их сосуществование, — для решения такой задачи достаточно самого беглого взгляда на эпоху. Не менее просто продемонстрировать их полярный смысл на уровне образно-пластических, стилевых направлений искусства тех лет. Труднее, но, на наш взгляд, и плодотворнее подойти к этому сочетанию как к одному из определяющих структурных свойств русской художественной культуры в период между первой русской революцией и мировой войной.

Плодотворнее, — потому что такая исследовательская позиция позволяет лучше понять и судьбы реализма, и те различные способы мифотворчества, с которыми мы встречаемся в пространственных искусствах той поры, в особенности в архитектуре и живописи. Подробнее обо всем этом пойдет речь в соответствующих главах книги. Здесь хочется отметить лишь одно. В различных, подчас усложненных видах художественного преображения действительности, свойственных пластической системе рубежа двух десятилетий, обычно просматривается предельно обостренное и социально окрашенное восприятие этой действительности в категориях времени — от чисто физического до воплощенного в историческом ходе событий. Эти особенности художественного мироощущения эпохи, способствуя развитию отмеченных тенденций русской художественной жизни, вместе с тем стягивали их в односложное и противоречивое целое, в котором национальное самосознание России пыталось найти ответ на вопрос о судьбах своей культуры. Два жизненных символа, два исторических понятия — «вчера» и «завтра» — явно доминировали над «сегодня» и определяли собою границы того временного диапазона, в котором происходило противоборство различных идейных концепций и творческих сил. Здесь взаимодействовали и сталкивались друг с другом социально-культурные утопии символистов, «пророческий» ригоризм «левых», эстетически-стабилизирующие взгляды поклонников «аполлонического» культа, «национальный» ретроспективизм сторонников «уходящей Руси». Сделать попытку разобраться в некоторых сторонах этой необычайно сложной историко-культурной ситуации, опираясь на факты художественной жизни, — таково было намерение автора предлагаемой работы.

Как и предыдущие части исследования, книга эта не есть систематическая история художественной жизни России изучаемого периода. Многое из того, что происходило тогда и в самом искусстве, и в различных сферах русского культурного быта, осталось за ее пределами. Восполнить общую картину должна в какой-то степени прилагаемая «Краткая летопись художественной жизни».

Автору хотелось в полной мере использовать те очень важные результаты, которые достигнуты нашей наукой, особенно в последние пятнадцать — двадцать лет, в изучении русской художественной культуры начала XX века3. И, само собой разумеется, он стремился учесть все замечания, содержавшиеся в устных и печатных откликах на предшествующие выпуски его работы. Не менее добросовестно и с чувством искренней благодарности он прислушивался ко всем тем соображениям, которые высказывались его ближайшими коллегами во время обсуждения этой рукописи.

Примечания

1. Художественная жизнь России на рубеже XIX—XX веков. М., 197D; Художественная жизнь России начала XX века. М., 1976. Немецкое издание: Das Kunstleben Russlands an der Jahrhundertwende. Dresden, 1976; Das Kunstleben Russlands zu Beginn des zwanzigsten Jahrhunderts. Dresden, 1980.

2. Завершающий период истории русской дореволюционной художественной жизни — наполненное политическими и социальными событиями время между февралем и октябрем 1917 года — период крайне существенный и многозначительный, недавно получил в нашей литературе серьезную, основательную характеристику. См.: Лапшин В.П. Художественная жизнь Москвы и Петрограда в 1917 году. М., 1983.

3. Даже простая библиографическая справка, учитывающая подобного рода литературоведческие, искусствоведческие, театроведческие, музыковедческие труды, заняла бы здесь слишком много места. Отсылая поэтому читателя к соответствующим библиографическим примечаниям к тексту, назовем здесь лишь один коллективный труд, специально посвященный этой теме, — Русская художественная культура конца XIX — начала XX века. Кн. 1—4. М., 1968—1980.

  К оглавлению Следующая страница

 
 
Бечо в Сванетии
Н. A. Ярошенко Бечо в Сванетии
Утро в сосновом лесу
И. И. Шишкин Утро в сосновом лесу
Гусляр поющий
А. П. Рябушкин Гусляр поющий, 1892
В избе
И. Е. Репин В избе, 1878
Пейзаж с избой и мостиком
М. В. Нестеров Пейзаж с избой и мостиком, 1880-е
© 2024 «Товарищество передвижных художественных выставок»